Георгий Викторович Исаев

Участок №21.

Георгий Викторович Исаев (24.10.1949 - 21.11.2017) - фотохудожник.

Статья А.Яворской:

Жора Исаев.

Георгий Викторович Исаев, фотохудожник. Родился 24 октября 1949. Умер 21 ноября 2017.
Фотолаборатория в подвале. Вечный дым, приоткрытое окно, интересные люди, захватывающие разговоры.
Жорик, страстный и уставший, негодующий и благодушный. То он заботливо варит утренний кофе своему «курятнику» – избранным музейным барышням – то с криком изгоняет их из уютного подвала, заполненного всевозможными старыми вещами.

Когда опускается черная бархатная занавеска, отделяющая собственно лабораторию («раболаторию», как говорит Жора) от фотолаборатории, говорить надо вполголоса – Исаев работает. Его работы – на стене лаборатории. И мы все – тоже модели. До сих пор я смотрю на фото, сделанные Жориком, и поражаюсь – неужели это я?
Фантастические выставки, которые мы помогали в меру своих сил делать – клеили, резали, набирали тексты, в крайнем случае – готовили чай.
Книги, которые мы вместе читали – доставая у знакомых, затем покупая на «книжке». Распечатка (скорее, ксерокс верстки) перевода второй и третьей части «Властелина колец», который Жорик купил по случаю на аллее Горсада (первая «книжка», появившаяся во время перестройки) – и мы читали через плечо, выхватывая друг у друга очередную страницу. А печатная книга вышла лишь через три года.
Что это было? Чудо? Но вокруг Жоры постоянно случались маленькие чудеса – приходили люди, которые затем становились близкими друзьями, пересекались пути совершенно разных людей – от несчастного Коли Новикова до барственного Олега Козловского.
Жорик – это безумные дни рождения – и его, и наши. Это море и яхта, дым табака и крепость кофе. Компании, в которых одинаково хорошо говорить и молчать, пить и просто сидеть рядом, музыка, постоянно звучащая, ощущение безумной легкости бытия. Это цветы Восьмого марта – для всех, щедрые подарки.
Печной изразец с рыцарем – Жорик нашел его в каком-то подвале. Рыцарь был покрыт двадцатью слоями краски. Я первая начала откалывать краску и скальпелем снимать наслоения, потом всех увлекло это медиативное занятие. И рыцарь этот висел, уже приведенный в приличествующий вид, в лаборатории. А потом Жора подарил его мне . Я долго отказывалась – слишком дорогой подарок. Но через два года он настоял – и рыцарь висит у меня. Как и последний его подарок – натюрморт «Хлеб и маца».
Как говорят в таких случаях – это молодость наша. Да, молодость, зрелость, почти тридцать лет знакомства и двадцать – дружбы. Исаев, Жорка, Жорик, Георгий Викторович...
Впрочем, Георгием Викторовичем его никто не называл. И в этом не было ни капли неуважения или панибратства. Просто был он – Жора. Я не могу вспомнить, когда увидела его впервые, но точно знаю, что было это в музее. А когда он второй раз пришел работать в музей, фотомастерская в подвале стала самым притягательным местом.

Святая святых с красным светом, где он проявлял и печатал фотографии – забытое и малодоступное сейчас искусство. И рядом – небольшая комнатка, заставленная мебелью, глиняными макитрами и кувшинами, увешанная фотографиями старых одесситов и снимками Жоры, старыми таблицами с названиями улиц, знаменами и работами друзей-художников – Миши Черешни, Сережи Бурды. Клубы дыма витают в воздухе, открытое окно не помогает, лишь кошки и котята запрыгивают в подвал, где их ждет угощение.

Жора вечно с сигаретой, с трубкой, или с самокруткой голландского табака. Жора рычащий, дружелюбный, матерящийся, приветливо встречающий или бурно выгоняющий неугодного гостя. Впрочем, неугодных почти не было.

Чашка кофе по утрам, вопли «Где ты ходишь, я давно кофе сделал!», разговоры о прочитанных книгах – которые в те далекие годы еще нужно было достать. Детективы и фантастика, которую мы с упоением читали в далекие девяностые, музыка, которая звучала в мастерской.

Теплая компания, которая сложилась тогда – Жора, Лена, Ирочка Крашенинникова (теперь Ирина Лившен), Лена Богуславская (Лена Смирин), я. Посиделки в мастерской, в подвале у Миши Черешни, где какое-то время была мастерская Жоры, традиция –13 января встречать Старый Новый год у него на Фонтане.
Серия отъездов, и прощальные снимки, сделанные Жорой: Белочка Тульчинская, Наташа Городецкая, Боря Владимирский, Ирочка Крашенинникова (Жора снимал и их свадьбу с Виталиком, роман тоже начался в его лаборатории).
Дни рождения, шашлыки на море, вечный мастер шашлыка Юра Бойко, Света Птичка, Сияна, Халида, Женя Каушанский. Эти годы напоенные солнцем и морем, вспоминаются как вечное лето.
Жора, злобно рычащий о ненависти к детям, и толпа детей вокруг, обожавших его – и моя Ира, и Петя Кулиниченко, и Сиянкин Гоша, и замечательные фотографии детей, которые он делал. После того, как он не выставил из лаборатории пятилетнюю Иру, долго с упоением объяснявшую ему, как вредно курить, в вопли о ненависти верилось с трудом.
Но кроме веселого, легкого, солнечного общения был Мастер, фотограф, который мог снять непримечательную девушку так, что все вокруг восторженно ахали, мог вселить уверенность, изменить отношение к себе. Его умение видеть город, бытовые сценки, пойманные фотоаппаратом, лица друзей и прохожих, дворы, коты – мир Жоры Исаева.

И выставка его «Двор, дворяне, дворники», занявшая три зала музея, необычная, как сказали бы сейчас – креативная, с макетом водопроводной колонки и котом на ней, развешанными веревками с бельем, фотографиями из архивов одесситов и снимками Жоры. А перед выставкой, в вестибюле, на веревках – фото современников, одесситов. Жора бесплатно снимал всех желающих, одну фотографию дарил, вторая шла на выставку. Все мы помогали монтировать выставку – клеили, резали, развешивали. Помогали Алла Крикун, Сеня и Ира Фельдманы. К счастью, сохранилась съемка с открытия выставки.
Много было всего – и выставок, и замечательных знакомств в лаборатории, разговоров, споров. И в центре этого был Жорик, Жора Исаев. Это шальная молодость, это зрелость, это большая часть моей жизни.
И невозможно привыкнуть к тому, что Жоры нет.

Елена Каракина (04.03.2022): "К моему путеводителю "Гуляем по Одессе". Коллаж Георгия Исаева. Никогда не публиковались. Цветная печать слишком дорога для издателя. ЛЕНА".