Одесский художник и жандарм.

Участок №?(могила не сохранилась)

Вилье де Лиль-Адан Эмилий Самойлович (1843-1889) - живописец-акварелист, служил жандармским офицером.

Автопортрет.

С краткой биографией художника можно ознакомиться в биобиблиографическом справочнике «Товарищество Южнорусских Художников», составленным В.А. Афанасьевым и О.М. Барковской:

"Будущий художник родился в Санкт-Петербурге. Окончил Николаевское кавалерийское училище. До начала 1880-х находился на военной службе; был жандармским офицером, одновременно занимался живописью. Вышел в отставку в чине подполковника. В 1871-м году получил от АХ звание классного художника 3-й степени, в 1881 - 2-й степени. Жил в Петербурге и Одессе. Участвовал в выставках с 1872. Инициатор организации в 1880 Кружка (впоследствии - О-ва) русских акварелистов. Преподавал акварель в ОРШ в 1860-е и 1886-1889 и в рисовальной школе ОПХ в Петербурге в 1880-1883. В 1884 по приглашению Н.П.Кондакова в качестве рисовальщика (вместе с художником А.Ф.Красовским) участвовал в археологической экспедиции в Константинополь, делал зарисовки византийских и палестинских архитектурных памятников. Жил в Константинополе до 1886. Последние годы жизни провел в Одессе. В 1886 акварели Вилье экспонировались в Бухаресте вместе с картинами И.А.Айвазовского. В 1887-м состоялась персональная выставка в Одессе и Петербурге. В 1888 совершил поездку по Херсонской губ. Результатом поездки стал альбом акварелей, подаренный херсонским дворянством Александру III. На 10-й выставке О-ва русских акварелистов в Петербурге (1890) были посмертно показаны 53 акварели художника. Акварели Вилье экспонировались посмертно на I выставке ТЮРХ (нет в кат., см.Одес. вестн. 1890. 10 апр.; Новорос. телеграф. О., 1890. 5 мая) и на выставке-лотерее 1892.

 «Говоря об акварелях, не могу не упомянуть о трех небольших работах покойного Вилье, блещущих вкусом и талантом. Каждая из них хороша в своем роде: зимний пейзаж отличается необыкновенным изяществом; закат солнца дышит какою-то непередаваемою словами прелестью, а морской прибой полон силы выражения, несмотря на то, что он набросан так легко и эскизно, что от него, казалось бы, нельзя ничего требовать» (Вучетич Н. Итоги первой выставки картин южнорусских художников в Одессе // Новорос. телеграф. - О., I890. - 5(17) мая)."

"Вид на Аю-Даг", Э.С. Вилье де Лиль-Адан, 1875. Частное собрание

 

В «Энциклопедическом словаре Гранат»(выходил с 1891 года) отмечалось: «Первые работы Вилье — морские виды и изображения внутренности вилл и дворцов — были не чужды некоторой манерности и несколько напоминали эффекты и приемы письма главного представителя акварельной техники 70-х годов — Премацци, но наряду с этим показывали и признаки крупного таланта. С начала 80-х годов, со времени поездки за границу, когда Вилье познакомился с произведениями иностранных акварелистов и много работал с натуры, у него стали складываться новые приемы письма, более широкие и свободные. Позднейшие работы, исполненные в эпоху полного расцвета таланта, отличаются умением верно, смело и свободно передать природу. В них легкий, изящный и строгий рисунок соединяется со светлым, прозрачным и сочным колоритом, верность природе — с сильным поэтическим чувством.».

"Палермо", Э.С. Вилье де Лиль-Адан, прибл. 1885. Частное собрание.

"Вид Константинополя (Стамбула)", Э.С. Вилье де Лиль-Адан.

"Вид Константинополя (Стамбула)", Э.С. Вилье де Лиль-Адан.

Немного подробней об акварелях, преподнесённых царю "во время его пребывания в Новой Праге близ Елисаветграда". 

Одесский листок. 1888. 7(19) июня(№153).

В 1888-м году дворянство Херсонской губернии подарили Александру III альбом с видами Херсонской губернии, исполненный Вилье. В альбом вошли 16 акварельных видов Херсона, собора и крепости; Днепра, возле Херсона; развалин Ольвии, близ Парутино; павильон Николая Первого; Бугских порогов в Вознесенске; Запорожского гарда на этих же порогах; скалы «Пугач»; железных рудников в Кривом Роге; города Новогеоргиевска(затоплен в 1961-м году из-за сооружения Кременчугской ГЭС), села Балашевка возле Елисаветграда(позднее вошло в состав города, ныне - Кропивницкий); виды на адмиралтейство и штурманское училище в Николаеве; острова Березань; Одессы и Тирасполя.

Сухие биографические строки разбавляют воспоминания о художнике, оставленные А.М. де Рибасом и художником С.Я. Кишинёвским.

Александр Михайлович в своей "Старой Одессе" писал: 

«Однажды, в 1874 году, к моему отцу М.Ф. де Рибасу, состоявшему тогда редактором «Journal d'Odessa», пришёл жандармский офицер. Высокий, бледный, туго затянутый в синий мундир, с деревянным, безжизненным выражением лица. Он представился: «Эмилий Вилье-де-Лиль-Адам, художник. Узнав от Франца Осиповича Моранди, что у нас есть интересные гравюры, я пришёл просить позволения полюбоваться ими». Отец мой был рад художникам и сам кое-что малевал. Особенно близок он был ко всем одесским художникам потому, что был одним из зачинателей одесского общества изящных искусств".

Вид из окна Одесской рисовальной школы, 1888 г. Из коллекции П. Манелиса.

 

Подпись на обратной стороне картины.

В разговоре выяснилось, что Вилье был недавно приглашён преподавателем по классу акварели в школу рисования. Де Рибас продолжал: «Вилье был художником самоучкой, не прошедшим никакой школы. Он окончил в Петербурге Николаевское кавалерийское училище и сейчас поступил на службу. Живописью он занимался в часы досуга. Когда он перешёл на службу по жандармерии, вследствие расстройства своего здоровья в Петербурге, и приехал в Одессу, то здесь сразу было обращено внимание на его выдающийся художественный талант. Увлекавшийся, но вместе с тем художественно-чуткий Моранди, подметив отсутствие школьной техники в произведениях Вилье, предложил ему поступить в школу рисования, но не в качестве ученика, а в качестве преподавателя: "мы будем учить других" сказал он Вилье "и, таким образом, научитесь сами". Вилье послушал его, поступил в школу, но пробыл в ней всего лишь один месяц».

 Художник подружился с семьёй де Рибасов и часто навещал их. Рассказывал о том, что мечтает отправиться на юг Италии и поправить здоровье, серьёзно заняться живописью. Чтобы осуществить свою мечту он продавал свои акварели в магазине фотографических принадлежностей К.И. Мигурского. Играл в Английском клубе, но без успеха.

Вилье, уволившись с жандармской службы, рассказал де Рибасам о причине, которая сподвигла его на такое решение: «Мы получили приказ об аресте намеревавшегося приехать в Одессу одного опасного политического агитатора. Имя, отчество, фамилия и приметы совпадали с такими же моего старого учителя, которого я очень любил и уважал. Но я не был безусловно уверен, к нему ли относился приказ. Мне стало, однако, жутко. Недели две тому назад, гуляя по обыкновению ранним утром на бульваре, я заметил, в конце аллеи, на скамейке человека, в котором тотчас узнал моего учителя и, значит, того, кого я должен был арестовать. Что мне было делать? – исполнить свой долг, конечно. Но какой долг? Долг ли служебный или мой личный долг, долг человеческий, по отношения к моему учителю? Я решился на второе и подошёл к старику; «зачем вы здесь? – спросил я его. Он не узнал меня сначала и испугался моего мундира. Я ему назвал себя. – А, Эмилий! – воскликнул он добродушно. – Уезжайте немедленно из Одессы. – Он широко открыл глаза. – Уезжайте, повторил я уезжайте немедленно, прямо отсюда на вокзал, иначе, я должен буду вас арестовать. – Он понял, но замешкался и, видя моё нетерпение, сказал, что у него нет денег на дорогу. – Вот вам 25 рублей, берите и скорее исчезайте. – Старик взял деньги, сел на дрожки и уехал. Я вздохнул легко. – Всё время на службе я чувствовал себя скверно, но старался оправдать себя тем, что этот случай был исключительным, что о нём никто не узнает и что это не помешает мне продолжить службу. Но вот на днях я получил в канцелярии почтовую повестку на присланные мне деньги. Сверх обыкновения, вместо того, чтобы поручить получение денег служителю, я отправился на почту сам. И вообразите: мне вручают пакет на 25 рублей от такого то с полным именем, отчеством и адресом моего учителя, моего агитатора. Представьте себе моё изумление и состояние моего духа. В письме старик писал, что я поступил благородно, что он и его друзья никогда этого не забудут, но что, однако, он спешит возвратить мне 25 р., так как не хочет быть денежно обязанным жандарму. Я похолодел. Попади это письмо не сразу в мои руки, а пройдя оно через нашу канцелярию, факт моего содействия бегству политического преступника был бы открыт, я был бы отдан под суд, я погиб бы. Пережитое мною волнение было так сильно, что я утратил всякое душевное равновесие. Я почувствовал, что лишь в сфере чистого искусства и художественного творчества я могу дышать свободно. Товарищи заметили, что со мною творится что-то неладное. Да и вы заметили, что в последние дни я не мог проронить у вас ни слова. Я сказался больным, перестал исполнять даваемые мне поручения и подал в отставку».

АКОГ на 1889 г.

Не менее интересны воспоминания одесского художника Соломона Яковлевича Кишиневского(1862/64-зима 1941/42): «Акварелист Вилье в свое время до реформы Школы рисования (1884) пользовался большой известностью, акварели его были чисто классическими — прекрасно обработанные, хорошо нарисованные и написанные. Но вот к нам приезжает славный Ладыженский, и акварели Вилье как-то сразу отступают на совсем дальний план, так как работы Ладыженскогопо сюжету демократичны, более экспрессивны и увлекают зрителя своею задушевностью. Работы Вилье попадались тогда в городе очень и очень редко и после моего приезда из Академии я, к великой моей радости, узнал об открытии выставки его акварелей. Выставка помещалась на Дерибасовской ул. в д. Меля, это был большой культурный праздник для нашего города, так как выставки тогда были редки. Впервые я увидел работы Вилье в доме художника Николая Львовича Скадовского. Вилье страдал от туберкулеза, много работал, к тому еще не совсем был свободен, так как служил в каком-то казенном учреждении, которое сушило его мозг и душу. Художник не был в состоянии прокормить себя одним только искусством и должен был искать побочный доход, чтобы поддержать свое существование… Одному ли только Вилье было худо при присной памяти самодержавии?.. Тьфу, тьфу, тьфу! Художник Кудрявцев, талантливая картина которого находится в музее Бродского в Одессе, чтобы не умереть с голоду, продешевил ее и продал за ничтожную сумму; мучимый совестью, что он унизил и обесценил искусство, художник не выдержал и застрелился. Многие художники служили по учреждениям, кто в кадетском корпусе, кто в институте «благородных девиц», кто в гимназиях, кто в коммерческом училище, а кто работал в начальных училищах и преподавал по клеткам… Кириак Константинович Костанди, солнце одесской живописи, тоже не избежал этой печальной участи. Слишком много пришлось бы здесь говорить, как приспосабливались художники. Вилье, не будучи в силах перенести силу гнета, в конце концов, подал в отставку, после чего отдался всецело излюбленному своему искусству. Он умер на посту профессора акварельной живописи в нашей школе».

Дополнительную информацию о биографии художника также даёт некролог, опубликованный в "Одесском листке" 3(15) сентября 1889 года:" Три года назад во время своего пребывания в Петербурге Э.С. был приглашён во дворец в Петергофе, где Государыня изволила поручить ему составить снимки некоторых датских замков и других живописных мест в Дании, часто посещаемых её величеством. Э.С. состоял также в распоряжении его императорского высочества Великого князя Николя Николаевича для обсуждения вопросов об обмундировании разных частей войск.

Нашему городу более, чем кому-либо другому, известен Вилье: не у одного одессита остались на благовейную память от незабвенного художника картины и альбомы его работ, а сотни других одесситов имели счастливы случай ознакомиться с силой таланта и роскошным жанром ныне почившего художника на выставке его картин, устроенной им здесь два года назад. Сюжеты для этих картин Э.С.черпал во время  своего путешествия по Босфору и Палестине.

Счастливый в мире искусства, Э.С. далеко не был счастлив в своей частной жизни. За свою кратковременную жизнь Э.С. два раза овдовел".

Эмилий Самолойвич Вилье де Лиль-Адан скончался от туберкулёза 31 августа 1899 года.

"Одесский листок". - №232. - 1 (13) сентября. - 1889.

В некрологе описывались и похороны художника: "Гроб, украшенный изящными венками от общества изящных искусств. учеников рисовальной школы и почётных граждан города, был вынесен из квартиры его в доме князя Урусова на углу Греческой и Канатной и на руках понесён был учениками рисовальной школы в Лютеранскую церковь. После приличествующего слова г.Бинемана и после отпевания тела гроб был вынесен из кирхи. Печальный кортеж направился по Преображенской улице к Новому кладбищу, где был похоронен наш знаменитый живописец. Отечественное искусство потеряло в нём незаменимого акварелиста, но эта утрата тем более чувствительна для Одессы. где вырос и расцвёл этот талант". 

Если в газете не была допущена опечатка, то Эмилия Самойловича Вилье де Лиль-Адана похоронили на Втором(Новом) христианском кладбище. Могила его утеряна.